Неточные совпадения
Все мы знаем предание о Бабе-яге-костяной-ноге, которая ездила в ступе и
погоняла помелом, и относим эти поездки к числу чудес, созданных народною фантазией.
На это полицеймейстер
заметил, что бунта нечего опасаться, что в отвращение его существует власть капитана-исправника, что капитан-исправник хоть сам и не езди, а пошли только на место себя один картуз свой, то один этот картуз
погонит крестьян до самого места их жительства.
— Да, правда: он злой, негодный человек, враг мой был, не любила я его! Чем же кончилось? Приехал новый губернатор, узнал все его плутни и
прогнал! Он смотался, спился, своя же крепостная девка завладела им — и пикнуть не
смел. Умер — никто и не пожалел!
— Кто ж станет горничную с ребенком держать? Как
заметили, так и
прогнали. Да что говорить, — не помню ничего, всё забыла. То всё кончено.
— Что барин?
Прогнал меня! Говорит, как
смеешь прямо ко мне идти: на то есть приказчик; ты, говорит, сперва приказчику обязан донести… да и куда я тебя переселю? Ты, говорит, сперва недоимку за себя взнеси. Осерчал вовсе.
И проявись тут между теми жителями святая девственница; взяла она
меч великий, латы на себя возложила двухпудовые, пошла на агарян и всех их
прогнала за море.
Кругом вся земля была изрыта. Дерсу часто останавливался и разбирал следы. По ним он угадывал возраст животных, пол их, видел следы хромого кабана, нашел место, где два кабана дрались и один
гонял другого. С его слов все это я представил себе ясно. Мне казалось странным, как это раньше я не
замечал следов, а если видел их, то, кроме направления, в котором уходили животные, они мне ничего не говорили.
Но и благодетельная Маша ненадолго
прогнала эти пять маленьких слов, сначала они сами не
смели явиться, они вместо себя прислали опровержение себе: «но я должна ехать», и только затем прислали, чтобы самим вернуться, под прикрытием этого опровержения: в один миг с ним опять явились их носители, четыре маленькие слова, «он не хочет этого», и в тот же миг эти четыре маленькие слова опять превратились в пять маленьких слов: «и мне не хочется этого».
Хозяйка начала свою отпустительную речь очень длинным пояснением гнусности мыслей и поступков Марьи Алексевны и сначала требовала, чтобы Павел Константиныч
прогнал жену от себя; но он умолял, да и она сама сказала это больше для блезиру, чем для дела; наконец, резолюция вышла такая. что Павел Константиныч остается управляющим, квартира на улицу отнимается, и переводится он на задний двор с тем, чтобы жена его не
смела и показываться в тех местах первого двора, на которые может упасть взгляд хозяйки, и обязана выходить на улицу не иначе, как воротами дальними от хозяйкиных окон.
— И окажу… — громко начал Полуянов, делая жест рукой. — Когда я жил в ссылке, вы, Галактион Михеич, увели к себе мою жену… Потом я вернулся из ссылки, а она продолжала жить. Потом вы ее
прогнали… Куда ей деваться? Она и пришла ко мне… Как вы полагаете, приятно это мне было все переносить? Бедный я человек, но
месть я затаил-с… Сколько лет питался одною злобой и, можно сказать, жил ею одной. И бедный человек желает мстить.
Он рад будет
прогнать и погубить вас, но, зная, что с вами много хлопот, сам постарается избежать новых столкновений и сделается даже очень уступчив: во-первых, у него нет внутренних сил для равной борьбы начистоту, во-вторых, он вообще не привык к какой бы то ни было последовательной и продолжительной работе, а бороться с человеком, который
смело и неотступно пристает к вам, — это тоже работа немалая…
Я, говорит, еще сама себе госпожа; захочу, так и совсем тебя
прогоню, а сама за границу поеду (это уж она мне говорила, что за границу-то поедет, —
заметил он как бы в скобках, и как-то особенно поглядев в глаза князю); иной раз, правда, только пужает, всё ей смешно на меня отчего-то.
Так как она очень много пользы приносила пастуху, и он
заметил это, то уж и не
прогонял ее, и иногда даже ей остатки от своего обеда давал, сыру и хлеба.
Исцеляет внутренныя раны персей и лехна то (то суть велия нитгаины) дипзоет и
прогоняет месячные тови женски нанесонныя раны коликии стары толикие новыя напр-и-мер с ударениями
меча или ножа и иные сечения употребляется с травом завомо лануонит исцеляет всякую фистулу и вся смрадния нужда киисти достиго долны чудно полезный есть и за текущею ухо капляучи у тодленаи три капли с гукно вином омодойною полагается и на ранения зубныя десны и иснедает ю утверждает и колсыушияся и испасти хотяща зубы сохраняет от умори т. е. куги и помогает от всех скорбей душевных и вкупе телесных, внутреннее ево употребление да Будут Ю или Аъ до 15 капаиума а вина или воды вечер и заутра кто его употребит и самиам искуством чудное благодействие разумети Будет».
Я
замечал иногда, что Параша что-то шептала моей матери; иногда она слушала ее, а всего чаще заставляла молчать и
прогоняла, и вот что эта Параша, одевая меня, один раз мне сказала: «Да, вы тут сидите, а вас грабят».
Вихров услыхал это, крикнул на него и обещался опять
прогнать в скотную, если он слово еще
посмеет пикнуть.
— Отец его
прогнал, —
заметил я в виде утешения.
Какой-нибудь последний оборвыш, который и сам-то был самым плохим работником и не
смел пикнуть перед другими каторжниками, побойчее его и потолковее, и тот считал вправе крикнуть на меня и
прогнать меня, если я становился подле него, под тем предлогом, что я ему мешаю. Наконец, один из бойких прямо и грубо сказал мне: «Куда лезете, ступайте прочь! Что соваться куда не спрашивают».
Прогони его!» Опять она посоловела, трясёт меня, испугалась, шепчет, точно кипятком обдавая: «Что тебе привиделось, что ты, не
смей, забудь!» Я — пуще плачу: «Не ври, знаю я всё!» Ну, и она заплакала тогда, жмёт меня так, что едва дышу, и — плачет!
Заметив в Мизинчикове способности и взяв во внимание рекомендацию, граф предложил ему место управляющего в своих поместьях,
прогнав своего прежнего управителя немца, который, несмотря на прославленную немецкую честность, обчищал своего графа как липку.
(Прим. автора.)] и братьев, понеслась в
погоню с воплями и угрозами
мести; дорогу угадали, и, конечно, не уйти бы нашим беглецам или по крайней мере не обошлось бы без кровавой схватки, — потому что солдат и офицеров, принимавших горячее участие в деле, по дороге расставлено было много, — если бы позади бегущих не догадались разломать мост через глубокую, лесную, неприступную реку, затруднительная переправа через которую вплавь задержала преследователей часа на два; но со всем тем косная лодка, на которой переправлялся молодой Тимашев с своею Сальме через реку Белую под самою Уфою, — не достигла еще середины реки, как прискакал к берегу старик Тевкелев с сыновьями и с одною половиною верной своей дружины, потому что другая половина передушила на дороге лошадей.
— Часов в восемь. Я бы и минуты
заметила, знай кто-нибудь, что так будет. Я уже решила, что не пойду. Пусть лучше меня
прогонят. Я свое дело знаю. Меня обвинять нечего и нечего.
Заметив в себе недовольство, они стараются
прогнать его; но, видя, что оно не проходит, кончают тем, что дают полную свободу высказаться новым требованиям, возникающим в душе, и затем уже не успокоятся, пока не достигнут их удовлетворения.
— Ты своего верного слугу
прогнал, как собаку. Любил меня так, как палка любит спину, а теперь так любишь, как спина палку… Я ж тебя просил и
молил, — ты не послушался…
— «Как ты, говорит,
смеешь грубить, я тебя
прогоню».
С вашей стороны прошу быть совершенно откровенною, и если вам не благоугодно будет дать благоприятный на мое письмо ответ, за получением которого не премину я сам прийти, то вы просто велите вашим лакеям
прогнать меня: „не смей-де, этакая демократическая шваль, питать такие чувства к нам, белокостным!“ Все же сие будет легче для меня, чем сидеть веки-веченские в холодном и почтительном положении перед вами, тогда как душа требует пасть перед вами ниц и
молить вас хоть о маленькой взаимности».
Она очень хорошо понимала, что все это штуки Николя, который прежде заставил отца определить ее на это место, а теперь
прогнать; и ее бесило в этом случае не то, что Николя и отец его способны были делать подобные гадости, но что каким образом они
смеют так нагло и бесстыдно поступать в своей общественной деятельности.
— Чего ему делается? Хошь бы прибрал господь… А новости у нас плохие… Этто человек под поезд бросился… Неприятности… Стрелочник,
мол, не доглядел… А как тут доглядишь… Вот тут и еще один все шатается… На грех мастера нет… Что с ним сделаешь? Не
прогонишь…
Офонькин думал было отказаться; но,
заметив на Трахове генеральский
погон, счел за лучшее не сказать ничего решительного.
Должно упомянуть, что за неделю до нашего отъезда была пущена в ход новая мельница. Увы, оправдались сомнения Болтуненка и других: вода точно шла тише по обводному каналу и не поднимала шести поставов; даже на два
молола несравненно тише прежнего. Отец мой, разочарованный в искусстве Краснова,
прогнал его и поручил хоть кое-как поправить дело старому мельнику.
Вязопуриха была старше меня одним годом, мы с нею были особенно дружны; но под конец осени я
заметил, что она начала дичиться меня…… Но я не стану рассказывать всей этой несчастной истории моей первой любви, она сама помнит мое безумное увлечение, окончившееся для меня самой важной переменой в моей жизни. Табунщики бросились
гонять ее и бить меня. Вечером меня загнали в особый денник; я ржал целую ночь, как будто предчувствуя событие завтрашнего дня.
В этот вечер к Нестеру приехали кумовья и,
прогоняя табун мимо дворовых изб, он
заметил телегу с лошадью, привязанную к его крыльцу.
Это было началом, а потом пошла стрельба на целый день. Ввиду энергичной обороны, скопище мятежников не
смело подступать к монастырским стенам совсем близко, а пускали стрелы из-за построек Служней слободы и отсюда же палили из ружей. При каждом пушечном выстреле дьячок Арефа закрывал глаза и крестился. Когда он пришел в Дивью обитель, Брехун его
прогнал.
— Да так, меня вчера дома не было, ездил в город; а она прибегла к хозяйке вся дроглая, перепросилась переночевать, да так и осталась. Нонеча она молчит, а мы не гоним. Такая-то слабая, — в чем жизнь держится, куда ее
прогнать. А под вечер я подумал: бог,
мол, знает, как бы греха какого не было, да вот и прибежал к вам...
Мало вывелось кохинхинских цыплят, и вы ужасно разгневались;
мечете громы и молнии, грозите всех
погнать, а недочет более двухсот четвертей пшеницы вы проглядели и оставили без замечания, и тем поощрили управляющих к дальнейшему воровству.
Заметив это, турки все свои силы сосредоточили у пролома,
прогнали солдат с вала, потом выпустили на русских 400 яростных янычар.
Сегодня я чувствую себя так, как будто бы гора свалилась с моих плеч. Счастье было так неожиданно! Долой инженерские
погоны, долой инструменты и
сметы!
И ни слова не
посмеешь сказать, ни полслова, когда тебя
погонят отсюда, пойдешь как виноватая.
Шум, порою достигавший оттуда до ее слуха, был, так
смел и дерзок, что боярыня уже хотела встать и сойти или послать вниз спавшую в смежном с нею покое фаворитку Алексея Никитича; но самой Марфе Андревне нездоровилось, а будить непорожнюю женщину и
гонять ее по лестнице боярыня пожалела.
Во сне мне снился Полуферт, который все выпытывал, что говорил мне Мамашкин, и уверял, что «иль
мель боку», а потом звал меня «жуе о карт императорского воспитательного дома», а я его
прогонял. В этом прошла у меня украинская ночь; и чуть над Белой Церковью начала алеть слабая предрассветная заря, я проснулся от тихого зова, который несся ко мне в открытое окно спальни.
Отец Сергий
заметил, что купец что-то строго действует, и слабым голосом сказал келейнику, чтоб он не гнал народ. Отец Сергий знал, что он все-таки
прогонит, и очень желал остаться один и отдохнуть, но послал келейника сказать, чтобы произвести впечатление.
К тому,
Что не должна ты плакать и крушиться
Об том, что более Фернандо не увидишь —
Он нагрубил мне нынче. — И навеки
Его из дому я
прогнал.
Не
смей с ним видеться тихонько; úначе,
Страшися оскорбленного отца…
Прощаю я твою любовь, как бы порок,
В котором ты исправилась. Надеюсь,
Что это будет так по крайней мере.
И почему-то вид этого чернобыльника, мучимого немилосердным ветром, заставил содрогнуться Василия Андреича, и он поспешно стал
погонять лошадь, не
замечая того, что, подъезжая к чернобыльнику, он совершенно изменил прежнее направление и теперь гнал лошадь совсем уже в другую сторону, все-таки воображая, что он едет в ту сторону, где должна была быть сторожка.
Возле блондинки сидела перезрелая дева, одна из тех, которые, как случалось мне потом
замечать, вечно ютятся где-нибудь как можно поближе к молоденьким и хорошеньким женщинам, выбирая таких, которые не любят
гонять от себя молодежь.
Спиридоновна. Зачем
гонять, может и пригодится. Ты его, Груша, блюди, приголубливай, только не больно поваживай. Женись,
мол, вот и все тут, и хлопотать не об чем, а на бобах-то,
мол, нас не проведешь. А до той поры пущай ходит да гостинцев носит. Что им в зубы-то смотреть!
— А коль я к воротам твоим, тетенька, босая приду да, стоя у вереи в одной рубахе, громко, именем Христовым, зачну
молить, чтобы допустили меня к жениху моему?..
Прогонишь?.. Запрешь ворота?.. А?..
«Эх, любезные друзья мои!» — продолжает он думать, не без злорадства потирая руки. «Кабы это я был теперь становым, а вы бы у меня в стане проживали, показал бы я вам куда Макар телят
гоняет… Всех бы эдак: ты что,
мол, есть за человек такой? Ты,
мол, Фрумкин? — Тарарах тебя, каналья!.. Таррах-трах!.. Раз-два!.. Справа налево!.. В острог! в секретную! При отношении — так,
мол, и так»…
Я слышал, как это сердце билось, и чувствовал, что оно бьется для меня, меж тем как если бы оно было практичнее — ему никто не
смел бы помешать воспользоваться своим правом биться еще для кого-нибудь другого, и при этой мысли я опять почувствовал Филиппа Кольберга — он вдруг из какого-то далека насторожил на меня свои смелые, открытые глаза, которых я не мог ничем
прогнать, — и только в ревнивом страхе сжал матушку и в ответ на ее ласки шептал ей...
Меня пьяные матросы били по щекам, плевали в лицо, сорвали с меня
погоны, Владимира с
мечами.
Вдруг Меркулов остановился как вкопанный и радостно вскрикнул. Из трактира «Веселие», мимо которого они шли, опрометью выбежал какой-то господин в цилиндре, с красным лицом и пьяными глазами. За ним гнался капитан Урчаев с кием в руке, без шапки, растрепанный, разлохмаченный. Новый мундир его был весь в
мелу, одна
погона глядела в сторону.